almapater

(Продолжение. Начало)

Необычные для русского уха имена и названия, причудливая архитектура готических и барочных храмов выступают знаками положительно маркированной экзотичности и удивительного сочетания реликтов старины и западной модерности. Встретить их можно в стихах Николая Старшинова, Льва Озерова, Андрея Кленова. Легкий налет экзотики лежит на городе в стихотворении «Старая Вильна» (1963) Давида Самойлова. Несовременный камин, «зеленая луна / Над старым университетом», череда повторяющихся век за веком и день за днем сцен выражают неизменное присутствие в настоящем прошлого и возвышенную вневременность будничного существования.

Такой же «камин» и перечисление костелов («Казимир, Иоанн, Михаил, Кафедральный») в «Вильнюсе» Евгения Рейна придают городу западную экзотичность и качества места, в котором традиционные ценности неизменны, прошлое не исчезает и к нему можно вернуться (подробнее см.: Лавринец П. «Вильнюс» Е. Рейна и «вильнюсский текст» русской поэзии // Literatūra, 1998, t. 28 (2), с. 103–112).

В «Литовском дивертисменте» Иосифа Бродского в осцилляции знаков своего и чужого, прошлого и настоящего перекликаются российская и советская империи, с «Нерингой», элементом антуража западного и модерного города 1960-х гг., соседствует воспоминание о гербе Великого княжества Литовского. Еврейская тема оборачивается темой изгойства, в том числе изгойства поэта и всякого человека, детерминируемого «чуждым взглядом» и «живущего в мире чужих языков и мод, чужой эмблематики, идеологии, истории»: возможная двоящаяся еврейская биография конструируется на польском католическом и российском имперском фоне (кресты католического храма, по аналогии с гербом названного «двуглавой Катариной», «польские барышни»; см. Венцлова Т. Статьи о Бродском, Москва: Baltrus; Новое издательство, с. 16–17). Местом выхода из раздробленного, энтропийного, предельно профанического состояния оказывается вильнюсский католический храм, который должен бы быть чужим для пришельца из другого времени и культуры.